15 августа 2021 года, воскресенье, день 10

Соловецкие острова - август 2021 7 сент. 2021 г.

Сегодня последний день похода. Так быстро и внезапно, но как же долго мы бродили! Явление, противоречащее всем законам физики.

Мы с Катей сегодня проснулись, имея перед собой чёткую цель – помыться уже наконец. Мы видели эту цель, а препятствий, как раз наоборот, не видели, так что, стоически игнорируя сообщение о кипятке для кофе, мы ломанулись в гостиницу “Петербуржская”. Блага цивилизации повергли нас в культурный шок, а долгожданное чувство чистоты было бесподобно.

Когда я, чистенькая и пахнущая шампунем, с элегантным тюрбаном на голове, не торопясь брела по направлению к лагерю, на горизонте из травы показались четыре горбика – это были четверо наших товарищей, которые отбывали на большую землю десятичасовым теплоходом, тогда как все остальные гуляют тут до вечера и уезжают только в 20:30. Признав родные лица, я незамедлительно сменила направление движения и тоже потопала на пристань. На причале мы были сильно заранее, минут за 40 до отправления кораблика. Сидели на лавочках, смотрели на воду, негромко разговаривали или молчали. Вскоре на горизонте показался теплоход по имени Метель-4. “Только не спрашивайте, что стало с предыдущими тремя…” – предупредил нас Серёжа. Лена, Лиля, Оля и Костя погрузились на кораблик и вышли на палубу, а мы с Серёжей стояли на причале и трогательно махали им вслед мокрым (от слёз) полотенцем. Грустно прощаться с хорошими людьми… Очень хочется верить, что когда-нибудь мы ещё встретимся.

Проводив друзей, мы вернулись в лагерь. День сегодня был неторопливо-ленивым: все слонялись по посёлку, грабили сувенирные киоски, ели пирожки в монастырской трапезной, кое-кто даже съездил на экскурсию на Заяцкий остров. Было хорошо и спокойно, что не нужно больше никуда бежать сломя голову, но с другой стороны было немножко тревожно и грустно – возможно, из-за низкого серого неба, но скорее всего потому что поход, как всегда, взял да и неожиданно закончился.

Корми кота, корми кота-кота-кота-кота... Хотя этот и сам тебя сможет сожрать ненароком!

В 2 часа пообедали вкуснючим сырным супом в исполнении Серёжи. После монастырских пирожков сладости есть особо никто не хотел, однако когда Серёжа объявил, что всё несъеденное будет оставлено следующей группе, в людях внезапно проснулись хомяки, жадные и щекастые.

После обеда ходили на экскурсию в музей ГУЛАГа. Экскурсия длилась 2 часа и была интересной, но многие факты вызывали ужас – настолько жестоко люди, оказывается, способны обращаться с другими людьми. Нам рассказали о жизни и её тяготах в СЛОНе – Соловецком лагере особого назначения. Лагерь существовал с 1923-го по 1937-ой годы. Для размещения СЛОНа были выбраны именно Соловецкие острова по двум причинам. Во-первых, это изоляция – сбежать с Соловков было практически, а то и вовсе невозможно. А вторым решающим фактором была монастырская инфраструктура – было жилище, куда селили заключённых, и было то, чем можно было этих заключённых занять: сельское хозяйство, заготовка леса и торфа и т. д.

Когда на Соловки прибывал корабль с очередной партией заключённых, одного-двух-трёх человек показательно расстреливали прямо на пристани – исключительно в профилактических целях. После этого людей на 3-4 недели помещали в карантин. В период карантина людей заставляли выполнять тяжёлую, зачастую совершенно бессмысленную работу – целью было сломить человека морально, чтобы он не выказывал собственного мнения, не бунтовал, а строго исполнял лагерные законы. Пока заключённые находились в карантинной роте, они проходили медкомиссию, которая определяла, какую физическую работу человек способен выполнять, где его будут содержать и чем кормить. В плане питания люди делились на 3 категории: одни ели готовую пищу в столовой, другие получали сухпаёк и самостоятельно варили себе еду, а третьим выдавались продуктовые карточки, которые должны были обмениваться на продукты. Интересно, что хождение советских денег в лагере было запрещено, чтобы исключить подкуп охраны. Вместо этого до 1933-го года использовались специальные денежные квитанции, которые потом были запрещены министерством финансов.

Заключённым разрешалось отправлять родным 2 письма и 2 открытки в месяц, потом правила ужесточились, и можно было отправлять только 1 письмо и 1 открытку в месяц, причём их содержание жёстко контролировалось цензурой.

Работы на лесоповале считались самыми тяжёлыми и назывались сухим расстрелом. Люди умирали от холода или от истощения, а иногда их расстреливали надсмотрщики. А сбор хладных трупов по весне ласково именовался сбором подснежников. Хоронили всех заключённых в общих братких могилах, а если люди хотели как-то почтить память товарища, то они брали в сарае общий гроб и везли покойника до могилы, после чего возвращали гроб на место. Называлось всё это удовольствие “прокатить на автобусе”.

В СЛОНе существовала не самая завидная должность под названием вридло – временно исполняющий должность лошади. Пятеро мужчин должны были заменять одну лошадь на различных сельскохозяйственных работах.

В 1929-ом году на Соловки приехал Максим Горький, с тем чтобы написать очерк и успокоить людей: якобы, все истории о жестоком обращении с заключёнными – это не более чем байки. Рассказывают, что писатель разговаривал с каким-то подростком и после этого разговора плакал, не скрывая слёз. Ещё один эпизод: заключённых посадили за стол и выдали им газеты. Заключённые же, показывая всю абсурдность ситуации, сидели с перевёрнутыми вверх ногами газетами. Перевернув одну из газет в нормальное положение, Горький показал, что всё понял. К слову, в своём очерке писатель никого обличать не стал, ибо всем было бы от этого только хуже.

При всём при этом СЛОН считался образцово-показательным лагерем, поэтому культурная жизнь там была устроена на ура. В лагере был театр, в какой-то момент там организовали соловецкое общество краеведения, был музей антирелигиозной пропаганды, по которому водили на экскурсии особо интеллигентных заключённых, на острове также проводили различные исследования. На Соловках издавалась газета “Новые Соловки”, и все новости люди узнавали из неё. В конце 1924-го года на осрове открылась профессиональная типография. Лагерь даже называли свалкой научно-творческой интеллигенции.

На острове создали пушное хозяйство: разводили лисиц, песцов, соболей, позже успешно завезли шиншилл и ондатр. Пушхоз просуществовал на Соловках до 1933-го года, после чего был ликвидирован.

В какой-то момент власти поняли, что труд заключённых можно использовать на благо страны; лагерь стал выходить на материк и расползаться. Заключённые заготавливали лес, добывали полезные ископаемые и строили Беломоробалтийский канал. У них были вполне сносные условия труда, почти как у вольнонаёмных, а за хорошую работу можно было даже выписать семью и получить жильё. Канал построили за рекордные 20 месяцев вместо трёх лет по плану.

В 1937-ом году Соловецкий лагерь особого назначения стал Соловецкой тюрьмой особого назначения. Заключённые стали содержаться в камерах и больше не работали, что, на мой взгляд, не слишком рационально.

А самое главное, что необходимо знать, это тот факт, что советская власть не карала, а исправляла. То есть заключённые усердно трудятся, перевоспитываются и становятся белыми, пушистыми и хорошими. Это важно помнить!

Экскурсия закончилась в 5 часов, но на улице лил дождь, поэтому мы остались в тёплом и сухом музее. Поначалу осматривали экспозицию, а под конец просто сидели на скамейках и тоскливо смотрели на дождь через открытую дверь. А Святослав с Боссом на коленках уютненько спали в обнимочку. Рьяно охраняли вход в музей.

Когда дождик почти перестал, мы быстро выскочили из музея и дошлёпали до лагеря. Там суетился народ, деловито шуршал, паковал рюкзаки и собирал мокрые палатки. Параллельно со сборами мы устроили грандиозный дожор того, что осталось на столе. В 19:30 приехала буханка за нашими рюкзаками. Когда был забит вещами до отказа, выяснилось, что заводиться машина не собирается категорически. Злой водитель, чертыхаясь, выскочил и побежал за другой своей машиной, с которой, к счастью, никаких сюрпризов не было, и на причале мы оказались вовремя и к тому же с рюкзаками.

Загрузились в кораблик. Стояли на палубе и с грустью смотрели на удаляющийся берег острова Большой Соловецкий, на покрытые пеной волны сурового Белого моря. Спасибо, Соловки, за тёплый приём, за хорошую погоду, за фантастические красоты, за море, леса и озёра, за грибы и ягоды, за отзывчивых и интересных людей. Верю, что когда-нибудь мы ещё сюда вернёмся.

А небо снова полыхает. Фото Екатерины Бекчановой

Юра прощается с Соловками. Фото Екатерины Бекчановой

Нас провожали соловецкие чайки. Фотографии Екатерины Бекчановой

Вскоре мы змерзли на пронизывающем ветру и спустились в каюту. Наша весёлая компания полностью оккупировала переднюю часть салона. Мы сидели, шутили, смеялись, ели печенюшки, которые Святославчик профессионально и методично выбивал из Серёги. Всё-таки поход прошёл определённо не зря, и мы стали коллективом. Играли в морское мемо. Это оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Помимо одинаковых картинок нужно было искать синонимы, типа юнга – зуёк, парус – ветрила, корабль – карбас и т. д., а также совмещать начало и конец разных морских пословиц, например: море – наше поле, рыба – наш хлеб; материнская молитва со дна морского поднимет; кто в море не ходил, тот богу не молился.

За игрой и разговорами время в пути пролетело незаметно, и в половине одиннадцатого мы были в Рабочеостровске. Там погрузились в знакомую уже маршрутку с прицепом и понеслись по ночной дороге, зловеще освещённой фонарями. Прибыли в Кемь и перебазировались в зал ожидания вокзала.

Народ ходил в магазин за дошираками и в круглосуточную железнодорожную столовку. Наши ряды постепенно редели: сначала мы проводили Вику и Юлю на автобус до Петрозаводска, потом отправили Марину в Мурманск. В 1:45 мы сами погрузились в скорый поезд № 295 сообщением Мурманск – Анапа, а кто-то остался ждать своего поезда на вокзале. Перебудив предварительно весь вагон, мы постелились и легли наконец спать.

P. S. А весь следующий день мы ехали в поезде: постепенно ссаживали с него товарищей (тех, кто вёл себя плохо: пил, курил, ругался матом, засовывал конечности тела, включая голову, в различные норы, щели, отверстия, а также в механизмы и иные предметы технического устройства, вносил конструктивные изменения в палатки, а также в другое снаряжение, купался с дикими животными и пр.), ели, спали, ржали и, что самое главное, занимались рефлексией.