17 марта 2023 года, пятница, день 7

Утро начинается не с кофе. Это неудивительно: в 6:30 утра кофе пока ещё не готов, зато петь можно в любое время суток и сколько угодно. Конечно же, в разумных пределах. Собственно, этим мы с Димой и занимались, самым бесцеремонным образом нарушая утреннюю безветренную тишину. На небе догорали последние звёздочки, а точно в его середине висел бледный полублин луны, от которого бежала по льду лунная дорожка. Настроение у нас было прекрасным, а наши недопроснувшиеся товарищи решили, что мы не затыкались всю ночь напролёт.

За завтраком обсуждались многие животрепещущие вопросы, как-то: а когда баня? А скоро? А, в понедельник. А какой сегодня день недели? А сколько километров осталось до Котелков? А что мы будем там есть на ужин? А на завтрак? А какого размера там бассейн? А мы все туды поместимся? А точно? А на какой мы высоте? И прочая и прочая. Самое обидное, что мы так ни к чему и не пришли. Кроме того, что находимся мы на высоте ровно 456 метров над уровнем моря.

Пройдя на четвереньках три ритуальных круга по палатке (“раз, два, три, четыре…”), Дима объявил 58-минутную готовность, поэтому всего через каких-нибудь полтора часа мы, запряжённые в наши верные саночки, привычно топали в направлении севера.

Сегодня Байкал всё ещё продолжал радовать нас своим фантастическим льдом. Не устаю удивляться, почему он до сих пор не кончился. Очень часто мы шли по воздушным перистым облачкам, зависшим прямо на поверхности льда, и в голове у меня постоянно пело “С тучки на тучку, шире шаг, шире шаг, а не уже. Я шагаю по облакам, как по весенним лужам…”.

Очень интересно, что товарищей мы узнаём издалека уже не только по цвету куртки. Что куртка? Куртка — штука непостоянная, её можно снять и поменять на другую. Иное дело — походка. У каждого она индивидуальна, и признать человека становится возможным уже примерно на уровне горизонта. Похоже, мы становимся настоящей командой.

До обеда привычные наши сорокаминутные ходки пролетали быстро и незаметно, и не верилось даже, что это были именно они, а не какие-нибудь там двадцатипятиминутные ходки. За обедом Дима благоразумно дождался, пока люди покушают и станут благостными и безобидными, и объявил дальнейшие наши планы на день. “10 километров прошли, осталось ещё 18!” — озвучил шеф всю нехитрую арифметику, чем немало нас озадачил. Видимо, за неделю похода наши мозги благополучно сбросились до заводских настроек. “Если пройдём сегодня 28 километров, то сделаете мне большой подарок, и на ужин будет праздничная солянка. Но если пройдём 25, то тоже хорошо”, — так обозначил свои условия Дима, но про солянку во втором случае ничего не сказал. Выбор был за нами.

После обеда переходы ощутимо растянулись во времени и в пространстве — даже удивительно, что за парадокс такой. Впереди всех мчались Катя Ш. на коньках и Лена, которая, питаясь исключительно солнечным светом, развивает какую-то космическую скорость. Все же остальные только смотрят чуть завистливо на две точки: красную и синюю — но догнать их или хотя бы приблизиться к ним не могут.

Во второй половине дня лёд почему-то был покрыт тонким слоем инея, (хотя казалось бы: температура везде примерно одинаковая), и санки по этому инею ехали так себе — как по наждачке. Благо, была ледовая дорога (как на юге в прошлом году), которая значительно облегчила наше перемещение в пространстве.

А ещё сегодня мы в очередной раз убедились, что взрослых людей не существует. Какие уж тут взрослые, как на трёх девочек приходится шесть игрушечных зверей: кот Барсик, мышь Зухра и сова структуральный лингвист — это мои, верблюд монгольский и младшая сестра структурального лингвиста Кати П. и жирафик Кати Ш. Ну мы же девочки!! Что тут ещё скажешь.

По плану мы должны были ночевать на мысу Саган-Морян, до которого было “три ходочки, ну или две с половиной, ну может четыре”. Дима задал народу вектор движения, махнув рукой в сторону “вооон того длинного узкого мыса, над которым виднеется большое снежное пятно”, и народ, руководствуясь своими субъективными представлениями о вон том мысе, побрёл вперёд, бороздя просторы великого белого безмолвия.

Вскоре Диме это белое безмолвие надоело, и он решительно причалил к берегу. До Саган-Моряна в итоге не дошли, но зато успели пришвартоваться засветло. Солнце очень скоро скрылось за горой, забрав с собой остатки тепла, а мы привычно уже обустраивали лагерь, а Байкал, реагируя на перепад температур, бУхал и грохотал ещё сильнее, чем обычно.

О, это восхитительное чувство, когда залазишь с холода в натопленную палатку и, разомлев от тепла, втупляешь в пространство. А потом снаружи стучится Дима с продуктами и ТЗ для ужина, и мы начинаем медитативно шуршать по хозяйству. А потом — восхитительный ужин грибным супом (солянку не заслужили) и песенный вечер, в котором принимали активное участие почти все, а участие пассивное — вообще все, поскольку это неизбежно.

Поход незаметно перевалился через середину. Дима утверждает, что до сегодняшнего дня мы как будто забирались в горку, а теперь быстро-быстро помчимся с горы на санках и глазом не успеем моргнуть, как поход закончится. Посмотрим.

Когда гостям надоели хозяева, люди заняли исходную позицию для сна и ещё долго шушукались в темноте, как подростки в детском лагере.

А Байкал грохочет так, что порой даже страшно.

Ура, можно будить следующего дежурного!