18 февраля 2024 года, воскресенье, день 8

А завтра, то есть сегодня, таки не подкачало.

В жизни всегда найдётся место для подвига. А раз так, то пусть это место будет, например, сегодня.

Проснулась я в 7 утра под уютные кухонные звуки. Там уже вовсю кипела жизнь: люди завтракали настоявшимся вчерашним супом, заготавливали продукты для обеда и ужина, просто неспешно общались за чашечкой утреннего кофе. И так было хорошо и уютно, но всё это немного омрачалось тем фактом, что слишком долго засиживаться в гостях нам никто не дал бы. Иными словами: дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? А самое неприятное в ночёвках на базах — это именно что уходить оттуда обратно на мороз. Для этого в организме должна присутствовать определённая доля мужества. Причём безо всякой дальнейшей ответственности за последствия, да.

Наружа встретила нас очень солнечными -30. Мороз и солнце, день чудесный — сущая правда. Но каким бы чудесным ни был наш солнечный день, в машину мы запрыгнули без малейших угрызений совести. Ещё и имели наглость качать права, что видите ли печка не работает. И эти люди ещё называются зимними походниками, тоже мне. Мы на всех парах мчались сначала по реке Баргузин, а потом и по Баргузинскому заливу, а по льду примерно с той же скоростью летела стремительная позёмка, что свидетельствовало о нехилом таком ветре. Мы с ужасом смотрели в окна, заранее облачались во все имеющиеся у нас космические скафандры и всё никак не могли оставить надежду убедить водителя поехать прямиком в Сахюрту. Потому что к чему нам все эти дополнительные этапы?

Но — увы и ах — водитель оказался глух к нашим мольбам, поэтому ровно в 10 мы уже дисциплинированно копошились на льду, заново выбирали рюкзаки и мешки с продуктами, причём далеко не у всех получилось найти свой.

Забросили нас до Нижнего изголовья Святого носа, а топать нам предстоит до мыса Хобой — самой северной точки Ольхона — и за два дня мы должны сделать около 50 километров. Ключевое здесь вот это «за два дня». А это значит что? Это значит, что ночевать мы сегодня будем прямо посреди Байкала, потому как никаких других островов и полуостровов на нашем пути не предвидится. Важность и исключительность момента оценили все члены команды вместе и каждый в отдельности.

Дорогу нам указывали так называемые вешки, а по факту — предусмотрительно вмороженные в лёд ёлки — хоть какая-то определённость в этом великом белом Ничто. Берега были скрыты в облачной дымке; вскоре в туман уплыла и южная оконечность Святого носа, и мы оказались в космосе. Исчезли всякие пространственные ориентиры, осталось только одно направление — вперёд, от одной ёлочки до другой.

А мы шли себе и шли, километр за километром приближая к себе мыс Хобой, а солнце светило и даже как будто немножко грело, а лёд голубел ярко и пронзительно. Я шла и пела: «Ищи меня сегодня среди морских дорог, за островами, за большой водою — за синим перекрёстком двенадцати ветров, за самой ненаглядною зарёю…». Ветра не было (пока), а без ветра эти -25, оказывается, не так уж и страшны. Ну, намерзает вокруг морды лица небольшой такой симпатичный гротик из сосулек, ну подумаешь. Так это даже красиво и стильно — таково моё мнение. Мы и деда мороза со снегурочкой тут же организовали, и хороводы поводили — ну раз уж ёлки у нас имеются, да ещё и в количестве.

Вскоре прямо по курсу возник Ольхон, и ощущение космоса немного поубавилось, зато определилась вполне себе конкретная цель, что немаловажно для мотивации. Хотя какая уж тут мотивация? Идти вперёд так и так придётся. Видимо, именно такой логикой и руководствовался Дима В., поэтому они с Мариной, прихватив с собой также Юлю и Сашу, неслись вперёд с какой-то совершенно реактивной скоростью, а на привалы останавливались исключительно из дружеской солидарности. «Кто-нибудь знает, где там у них кнопка?!» — хватался за голову шеф, уже отчаявшись догнать этих невозможных беговых лосей.

День клонился к закату, и тут появился он — Ветер, с большой и жирной буквы В. Сначала он нам даже понравился — так красиво летели надо льдом стремительные змейки позёмки, то и дело попадая в золотую солнечную дорожку.

Но когда пришло время вставать на ночёвку — вот тут уж мы крепко забеспокоились, потому как на вечернее умиротворение в природе-погоде не было и намёка. Скорее даже наоборот — ветер как будто ещё больше усилился. Мы попытались немножко его перехитрить, пройдя пару-тройку лишних километров, но на стихию это не произвело ни малейшего впечатления.

Делать было нечего — надо было ставить палатку, чтобы не порхаться с ней совсем уж в темноте. Тем более, что условия и так были не самые простые. И началось форменное светопредставление под кодовым названием «домик Ниф-Нифа». Было ощущение полнейшего сюра, и нервы у многих начали крепко сдавать. Палатка и тенты надувались парусами и намеревались улететь куда-нибудь в более тёплые и благоприятные края, дуги гнулись во всех мыслимых и немыслимых направлениях. Вязочки не завязывались, пальцы деревенели, немели от холода ноги, и мысли в голове тоже сделались какими-то медленными и неповоротливыми. А на небе тем временем догорал шикарнейший закат, который мы, увы, не могли оценить по достоинству. Казалось, что борьбе со стихией не будет ни конца, ни края.

Когда Дима затопил в палатке печку, стало понятно, что жизнь налаживается. Народ, едва шевеля онемевшими от холода лицами, взял печку в тесное кольцо — уйти у неё не было ни малейшего шанса — и абсолютно не торопился снимать с себя четыре куртки, трое штанов и любимые резиновые сапожки.

В целях экономии дров, а также гуманного отношения к шефу, готовим мы сегодня прямо в палатке, на печке. Поэтому в домике у нас кумар и баня, на печке — следы подгоревшего хлеба, да и вообще какой-то полный бардак. Но это нас совсем не волнует — подумаешь, ерунда какая.

Нам осталось два ходовых дня — надо пройти их достойно. Хотя и чувствуется, что народ уже подустал, но мы всё равно справимся. Потому что какие ещё варианты?

З.Ы. А ночуем мы, между прочим, над самой глубокой впадиной Байкала, «под нами километр воды» — безо всяких там шуток. Но никаких особых ощущений я по этому поводу не испытываю. Почему-то. Наверное, другие впечатления перебили всю экзотику.